Неточные совпадения
— Именно, Анна Андреевна, — подхватил я с жаром. — Кто не мыслит о
настоящей минуте России, тот не гражданин! Я смотрю на Россию, может быть, с странной точки: мы пережили татарское нашествие, потом двухвековое
рабство и уж конечно потому, что то и другое нам пришлось по вкусу. Теперь дана свобода, и надо свободу перенести: сумеем ли? Так же ли по вкусу нам свобода окажется? — вот вопрос.
Разумеется, такой голос должен был вызвать против себя оппозицию, или он был бы совершенно прав, говоря, что прошедшее России пусто,
настоящее невыносимо, а будущего для нее вовсе нет, что это «пробел разумения, грозный урок, данный народам, — до чего отчуждение и
рабство могут довести». Это было покаяние и обвинение; знать вперед, чем примириться, — не дело раскаяния, не дело протеста, или сознание в вине — шутка и искупление — неискренно.
Тюфяев был
настоящий царский слуга, его оценили, но мало. В нем византийское
рабство необыкновенно хорошо соединялось с канцелярским порядком. Уничтожение себя, отречение от воли и мысли перед властью шло неразрывно с суровым гнетом подчиненных. Он бы мог быть статский Клейнмихель, его «усердие» точно так же превозмогло бы все, и он точно так же штукатурил бы стены человеческими трупами, сушил бы дворец людскими легкими, а молодых людей инженерного корпуса сек бы еще больнее за то, что они не доносчики.
Элементы
рабства всегда были сильны в семье, и они не исчезли и до
настоящего времени.
Герцен ушел из
рабства николаевской России в свободу западного мира и не нашел там
настоящей свободы.
— Почему же — ковыряется? — обиделся я. — Если вы не заставляете своих ближних кормить вас, одевать, возить, защищать вас от врагов, то в жизни, которая вся построена на
рабстве, разве это не прогресс? По-моему, это прогресс самый
настоящий и, пожалуй, единственно возможный и нужный для человека.
Настоящая аристократическая порода есть порода людей, которые не могут занять положения в тех отношениях господства и
рабства, на которых держится обыденный объективированный мир.